Корейская визовая система обеспечивает необходимую рабочую силу, но подвергает риску трудящихся-мигрантов.
- KOREA HERALD
- 17 сент.
- 5 мин. чтения
Корреспондент Шин Чжи Хе
Работники, прибывшие по системе разрешений на работу, не имеют возможности менять место работы и часто вынуждены выбирать между молчанием и выживанием.
Непальский рабочий-мигрант Бишал Б.К. (Шин Чжи Хе / The Korea Herald)
В октябре 2024 года 28-летний непалец Бишал Б.К. прибыл в Корею с двумя целями: заработать деньги и получить навыки, необходимые для содержания семьи на родине.
За семь месяцев до отъезда он изучал корейский язык в языковой академии в Непале, надеясь, что эти инвестиции облегчат ему адаптацию к жизни и работе здесь.
Но реальность оказалась гораздо суровее, чем он ожидал. По условиям визы его направили на работу в металлургическую компанию, где ему поручили гальванические работы. Работа требовала постоянного подъема и переноски тяжелых металлических деталей, что в конечном итоге привело к травме руки. Помимо телесного повреждения, он рассказал, что его оскорбляли словесно, били ботинком и даже плеснули ему в лицо горячим кофе.
Он сказал работодателю, что хочет уйти, и начальник перестал давать ему работу.
«Он перестал мне платить и отказался дать разрешение на мой перевод в другую компанию», — сказал он.
Когда непальский рабочий пришёл к нему в офис, чтобы поговорить с ним, начальник ответил заявлением в полицию о «препятствовании ведению бизнеса». Полиция предупредила, что в случае возвращения ему грозит депортация. Министерство труда ЮК не оказало ему никакой поддержки, посоветовав «разобраться с начальством».
«Я приехал сюда работать. Но теперь у меня нет работы, и мне придётся жить с ложными обвинениями», — сказал он.
Система, склонная к злоупотреблениям
История Бишала Б.К. перекликается со многими другими историями среди примерно 165 000 трудовых мигрантов, находящихся в Корее по системе разрешений на работу (EPS).
Система была введена в 2004 году, чтобы помочь малому и среднему бизнесу решить проблему нехватки рабочей силы путем найма работников из иностранных государств, заключивших заранее оговоренные соглашения с правительством Южной Кореи.
Она заменила проблемную предыдущую систему, которая часто приводила к нелегальной работе, когда работники легально приезжали в страну, но покидали свои рабочие места в поисках более высокой оплаты труда вне системы, теряя при этом трудовую защиту. Чтобы предотвратить это, новая система ограничивает смену работы, требуя от работодателей предоставления стандартизированных трудовых договоров и обязательного социального страхования, включая компенсацию работникам и страхование обратного пути.
Сотрудникам EPS разрешается переводиться на другое место работы только с согласия работодателя, за исключением отдельных случаев, связанных с доказанным злоупотреблением или нарушением закона.
Даже с согласия работодателя работник может сменить место работы только три раза в течение первых трех лет и еще два раза, если срок его пребывания продлевается. В случаях злоупотреблений или домогательств работники должны доказать это путем длительных расследований. На практике это оставляет работника в подвешенном состоянии — без заработной платы или под угрозой депортации, пока разбирательства затягиваются.
О рисках злоупотреблений, с которыми сталкиваются трудящиеся-мигранты в рамках этой системы, сообщалось и ранее, но недавний случай вызвал возмущение по всей стране. В июле было опубликовано видео, на котором шриланкийца, привязанного к поддону с кирпичами, поднимают с земли с помощью вилочного погрузчика на заводе в Наджу, провинция Южная Чолла.
Президент ЮК Ли Чжэ Мён заявил, что это «недопустимый акт насилия в отношении уязвимого меньшинства и вопиющее нарушение прав человека».
В июле было опубликовано видео, на котором шриланкийского рабочего поднимают с земли с помощью вилочного погрузчика на кирпичном заводе в Наджу, провинция Южная Чолла (Сеть по правам трудящихся-мигрантов, провинция Южная Чолла)
Адвокат Ким Чон Хо раскритиковал эту систему.
«Требовать от работника согласия работодателя на смену работы — абсурд. Это создаёт благодатную почву для злоупотреблений», — сказал он. «Некоторые работодатели даже требуют деньги в обмен на разрешение. Есть работники, которые платят сотни тысяч вон, просто чтобы сбежать».
Он отметил, что даже если работники подают официальную жалобу, процесс занимает месяцы. «Нужны доказательства, а расследования не заканчиваются на следующий день. Тем временем работники часто месяцами остаются без зарплаты».
Ислам МД Шохидул, 27 лет, из Бангладеш, приехал в Корею в мае 2022 года. Работая на производственном заводе в Пхочоне, провинция Кёнгидо, в 2024 году, он уронил гаечный ключ и сломал себе палец ноги, сломав кость.
«Сначала начальник сказал мне не сообщать об этом как о несчастном случае на производстве и не рассказывать друзьям», — вспоминает он. Только с помощью коллег он получил страховку. После двух месяцев в больнице он вернулся на завод, но постоянная боль делала тяжёлую работу невозможной.
Ранее в этом году он просил о переводе.
«Начальник сказал: «Ты приехал в Корею из-за меня, так что не можешь уехать куда-то ещё», — рассказал он. Но начальник перестал давать задания и не дал разрешения продлить визу или найти другую работу.
Поскольку его семья осталась дома и зависела от него, возвращение в Бангладеш было невозможным. Теперь он живёт за счёт поддержки друзей.
Ислам МД Шохидул, 27 лет, из Бангладеш (Шин Чжи Хе/The Korea Herald)
Случаи жестокого обращения с такими трудовыми мигрантами, как Бишал и Шохидул, не редкость.
В этом году непальский фермер покончил жизнь самоубийством после нескольких месяцев сообщений о жестоком обращении. В Гуми, провинция Северный Кёнсан, вьетнамский строитель умер от теплового удара. Только его корейским коллегам разрешили работать по сокращенным часам.
В Йонъине, провинция Кёнгидо, вьетнамка в возрасте около 20 лет подверглась нападению со стороны руководителя. Несмотря на это, ей не сразу разрешили перевестись на другое место работы. В её случае требовалось доказать факт насилия, поскольку она уже совершила максимальное количество переводов – три.
В августе окружной суд Сувона приговорил работодателя к году тюремного заключения за нападение.
Вьетнамская работница по EPA, подвергшаяся нападению со стороны руководителя (Yonhap)
Призывы к реформам
Удая Рэй, непальский рабочий-мигрант и глава профсоюза рабочих-мигрантов, заявил: «Правительство должно гарантировать свободу смены места работы, а также наказывать за насилие и домогательства».
«Трудовые мигранты – это не машины и не рабы. Они – рабочие и люди. Люди, а не просто рабочая сила, приехали в эту страну. Но все дискриминационные законы и институты, установленные правительством, обращаются с ними как с рабами».
Растущее число случаев насилия побудило президента вмешаться.
«Дискриминация и насилие — непростительные преступления», — заявил Ли, поручив министерствам предложить контрмеры на совещании руководящего состава в этом месяце. «Как страна, ставшая центром культуры и торговли, Корея не может терпеть несправедливого обращения с проживающими здесь иностранцами».
Однако официальные лица также дали понять, что основное требование — согласие работодателя — останется неизменным.
«Мы рассматриваем возможность ужесточения критериев для случаев жестокого обращения», — заявила Ли Хе Ён из Министерства труда ЮК. «Но мы не планируем отменять требование о согласии работодателя».
Официальные лица опасаются, что если работникам будет предоставлена большая свобода менять работу и искать лучшие условия труда, возможно, в городских районах, первоначальная цель системы — решение проблемы острой нехватки рабочей силы на физически тяжелых работах и в менее населённых регионах — может быть подорвана.
«С тех пор, как я приехал в Корею, я ни разу не менял место работы. Даже когда работа была тяжёлой, я считал, что должен оставаться верным начальнику, который меня сюда привёл. Но теперь боль слишком сильна, чтобы продолжать заниматься одной и той же работой», — сказал Шохидул. «Я не понимаю, почему начальник не разрешает мне работать в другом месте».
Комментарии